Между объявлением военного положения президентом Южной Кореи Юн Сок Ёлем во вторник вечером и его последующим уходом прошло всего шесть часов, в результате чего восточноазиатская страна погрузилась в политический хаос.
Будучи бескомпромиссным главным прокурором, работавшим под руководством Мун Чжэ Ина, своего левого предшественника на посту президента, Юн курировал заключение в тюрьму бывшего консервативного президента Пак Кын Хе и председателя Samsung Ли Джэ Ёна после скандала со взяточничеством, который спровоцировал импичмент Пак в 2017 году.
Однако теперь именно Юну грозит импичмент и возможное тюремное заключение после того, как его неудачный политический гамбит оставил его в строгой изоляции и, по-видимому, на исходе, несмотря на то, что его срок формально истекает до 2027 года.
«У него действительно есть два варианта: уйти в отставку или подвергнуться импичменту», — сказал Ги-Ук Шин, профессор современной Кореи в Стэнфордском университете.
Аналитики охарактеризовали этот шаг на этой неделе как акт отчаяния со стороны изолированного и импульсивного лидера, прожившего один срок, которого загнали в тупик замедляющаяся экономика, исторически низкие рейтинги одобрения и парламент, контролируемый оппозицией.
Очевидный расчет Юна на то, что смелое объявление военного положения сплотит вокруг него правые политические силы, по-видимому, дал эффектный обратный эффект, говорят аналитики, сделав его еще более незащищенным с политической и юридической точки зрения, чем когда-либо.
«То, как было осуществлено это объявление военного положения, является символом президентства Юна в целом: оно было плохо спланировано и еще хуже выполнено», — сказал Карл Фридхофф, эксперт по Корее Чикагского совета по глобальным делам.
«Вместо того, чтобы ему грозил импичмент за серию личных и политических скандалов, ему грозит импичмент за попытку государственного переворота».
Проблемное пребывание Юна в должности и драматический шаг по объявлению ему импичмента свидетельствуют о «политике мести», которая доминирует в демократии Южной Кореи, расколе, который сохраняется даже несмотря на растущее экономическое и культурное влияние страны.
Разногласия ясно проявились в упоминании Юна о призраке северокорейского влияния в Сеуле.
Сох Бок Кён, политический обозреватель, отметил, что изображение Юном деятелей оппозиции как «просеверских, антигосударственных сил» перекликается с формулировками, принятыми бывшими авторитарными лидерами Южной Кореи для дискредитации политических оппонентов.
«Сравнивая их с Северной Кореей, он рассматривает оппозицию как нашего внешнего врага только потому, что считает, что они подрывают наши национальные дела», — сказала она.
«Он пытается воспользоваться давней травмой южнокорейцев, связанной с корейской войной и коммунистами, но это неправильно — ему следовало попытаться убедить общественность в том, почему необходима его политика, и честно конкурировать со своими политическими противниками за общественная поддержка».
События этой недели подчеркнули «как уязвимость, так и устойчивость южнокорейской демократии», сказал Шин.
«Это выявило такие вызовы и проблемы, как поляризация, потенциальное злоупотребление властью и ослабление общественного доверия», — добавила она. «Однако быстрое отклонение военного положения Национальной ассамблеей и общественный резонанс продемонстрировали сильные институциональные сдерживающие факторы, гражданскую активность и возможность укрепить демократические гарантии».
Будучи политическим новичком, когда он был избран в 2022 году с перевесом менее чем в один процентный пункт над своим левым заклятым врагом, лидером Демократической партии Ли Джэ Мёном, Юн привнес бескомпромиссный подход в офис президента.
Но его манера нанесения синяков вызвала недовольство южнокорейской общественности, а также оттолкнула политических союзников, в том числе его бывшего политического протеже и коллегу, бывшего прокурора Хан Дон Хуна, лидера консервативной партии Юна «Народная власть», который открыто выступил против объявления президента о военном положении.
«Возможно, он и был успешным прокурором, но в политику он вошел без особой подготовки», — сказал Шин. «Он совершенно не в курсе, если думает, что сможет управлять страной с помощью военного положения».
Юн изо всех сил пытается разрешить затянувшееся противостояние с бастующими врачами и профсоюзами, в то время как его президентство также преследуется обвинениями, циркулирующими вокруг его жены, первой леди Ким Кеон Хи, включая предположения о том, что она получила взятку в виде роскошной сумочки. от христианского пастора, а также за участие в биржевых манипуляциях и других правонарушениях.
В прошлом месяце Юн наложил вето на последнюю попытку оппозиции начать официальное расследование в отношении Кима. В своем обращении к нации он назвал попытки оппозиции привлечь к ответственности прокуроров, причастных к решениям о прекращении расследования в отношении первой леди, в качестве оправдания своего указа.
«Похоже, он искренне верит, что он и его жена являются политическими жертвами, а те, кто выражает против них инакомыслие, являются антигосударственными силами», — сказал Шин Юл, профессор политологии Университета Мёнджи в Сеуле.
Критики отмечают, что Юн назвал «хорошим в политике» бывшего авторитарного лидера Чон Ду Хвана, южнокорейского генерала, который захватил власть в 1979 году и руководил серией массовых убийств студентов-демонстрантов. До этой недели переворот Чуна был последним случаем объявления военного положения в Южной Корее.
Фридхофф отметил, что после падения режима Чуна демократическая политика Южной Кореи оказалась втянутой в «цикл мести» нескончаемых межпартийных конфликтов. Из семи президентов, избранных с 1987 года, трое отбыли тюремное заключение, а еще один покончил жизнь самоубийством, находясь под следствием по обвинению во взяточничестве.
Ирония, по мнению экспертов, заключается в том, что национальный лидер, оказавшийся в центре политического внимания благодаря своей ведущей роли в этом цикле, как и многие его предшественники, скорее всего, будет определяться ею.
«Было будущее, в котором он мог бы пережить последние два года своего срока и, возможно, избежать тюрьмы», — сказал Фридхофф. «Но этот корабль уплыл, и его, скорее всего, заклеймят как предателя корейской демократии».
